а девочки ныне не знают своих отцов.
на лекции пишут в тетрадки, вздыхают под старым кленом,
привыкли к заштопанным дыркам на пятках и к тихим усталым стонам
своих матерей, от выпавших бед постаревших лицом.
теперь же - куда ни смотри - роль отцов выполняет кот,
абсурдно, но вечером мы ему адресовываем монологи
о том, как изменчивы (даже продажны) боги,
как хочется принца, а рядом какой-то сброд.
мечтаешь склонить свою голову тихо ему на плечо,
забыть о потерях, о чьих-то абортах и смертной казни,
о горечи в венах, когда ты на школьный праздник
не можешь позвать всю семью, словно мечена палачом.
ты также не можешь позволить себе забыть,
о том, что не стоит спускать на пустое последние ваши крохи,
о том, что и это пройдет до конца опостылой эпохи,
ты знаешь. И душишь обиду, и так продолжаешь жить.
посмотришь на фото и мысли бегут строкой:
ты что же совсем заблудился и выбрал не ту дорогу?
а, может, тебя заманили просторы чужих порогов,
и вся твоя жизнь - ошибка, и вовсе ты не герой?
наш папа на важной службе - орудует там клинком,
воюет, твой сладкий покой защищая своей отвагой -
для детских наивных сердец эта ложь становилась благом,
и мы прожидали у окон, щеку подперев кулаком.
с годами явилась правда и ворох земных забот,
и девочки ваши в семнадцать пошли работать,
боялись мужчин, но зато виртуозно читали ноты
и громко, с надрывом, вздыхали при виде сирот.
те девочки ныне не знают своих отцов,
боятся реального мира, ступая неслышной тенью,
боятся любить и не верят в счастливые чьи-то семьи
и даже в холодном бреду не повяжут себя кольцом.
Светлана Лунева
